Россиян обвиняют в тяжких преступлениях из-за фото режимных объектов, которые они не собирались никому отправлять. Украинцы с оккупированных территорий становятся фигурантами дел о «шпионаже» за отправку близким фотографий российских обстрелов. В какой момент безобидные фотографии становятся причиной для возбуждения дела? Какие объекты считаются в России режимными? Что закон говорит о съемках в судах, общественном транспорте и в архивах? И, главное, как себя обезопасить?

Если суд в современной России избирает мерой пресечения домашний арест — это практически всегда победа адвокатов. Подозреваемый получает возможность оставаться дома, а не мучиться неделями и месяцами в холодной камере. Но домашний арест — это не «домашний режим». Мера предполагает строгие ограничения: запреты на общение, возможный электронный браслет и риск попасть в изолятор за малейшее нарушение. Рассказываем, что можно, а что нельзя при домашнем аресте.

6 и 9 августа 1945 года США сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Погибли более 200 тысяч человек, десятки тысяч умерли в муках от ожогов и радиации. Это были не просто бомбардировки, а первый и единственный в истории случай боевого применения ядерного оружия против гражданского населения. Несмотря на это, ни один международный суд так и не признал эти действия преступлением. Почему так произошло, как это оценивается с точки зрения международного гуманитарного права? Объясняем в памятке.

4 августа Россия сообщила, что отказалась от моратория на развертывание ракет средней и меньшей дальности. МИД заявил об «исчезновении условий» для сохранения самоограничений, которые Москва «добровольно» приняла после 2019 года. Как работают подобные самозапреты? Зачем страны их принимают? Чем моратории отличаются от законов? Разбираемся в памятке.

Как бороться с диктаторским режимом, если монополия на насилие — у него? Можно ли свергнуть узурпатора и не нарушить при этом закон? Существует ли в мире право на восстание — как юридическая норма, а не только лозунг? Эти карточки рассказывают, как разные страны формулируют (или отрицают) такое право — и главное, что происходит с этим в России.