«Я сомневаюсь, что это был суицид»

В начале апреля в СИЗО в Белгородской области погиб волонтер Александр Демиденко, помогавший украинским беженцам. ФСИН сообщила, что его обнаружили в камере с раной на левом предплечье — Демиденко якобы вскрыл себе вены. С весны 2022 года Демиденко занимался тем, что помогал тем, кто бежал от войны. Он предоставил ночлег и транспорт более 900 украинцам. В октябре 2023 года Демиденко сначала арестовали на 10 суток за «распитие алкогольных напитков», потом провели обыск и возбудили уголовное дело о «незаконном обороте оружия». 

По словам сына Александра Демиденко, Олега, 4 апреля его отцу предъявили обвинение в госизмене, а 5 апреля он погиб. Сначала Олег Демиденко тоже склонялся к версии о том, что его отец совершил суицид, но сейчас сомневается в ней. Редактор «Первого отдела» Максим Заговора узнал у Демиденко, почему. 

— Вы находитесь в Чехии и не смогли приехать на похороны отца. А кто смог?

— Брат с женой отца забрали тело вместе с волонтерками, которые помогали отцу, пока он был в СИЗО: носили передачи, переписывались с ним. Они забрали тело и привезли его в тот хутор, где он жил, и где, собственно, останавливались все беженцы из Украины, которым отец помогал.

Там успели пожить человек 200. Постояли там с катафалком, а потом поехали в Алексеевку — это его родной город в Белгородской области, хоронить. Туда приехали сокурсники, друзья, родственники.

— Какая причина смерти указана в документах ФСИН?

— Там написано «Род смерти не установлен». Это все сейчас кажется мне очень странным. Моя первая версия была, что это суицид. Я ее написал в канале, пресса успела разнести, но потом я это сообщение стер.

— Почему?

— Я решил, что это суицид, потому что за две недели до гибели отец оформил на меня завещание. Я ему тогда сказал, что никогда в Россию не приеду, и попросил переписать на брата.

Вот именно из-за этого события я и подумал, что это может быть суицид. Но сейчас уже сомневаюсь. В заключении патологоанатома галочка в графе «суицид» не стоит.

На лбу у отца нашли ссадину, левое ухо — синее. И не было никакой предсмертной записки. А я думаю, если бы отец решил покончить с жизнью — он бы что-то нам написал.

И еще важный момент. 28 марта отцу сообщили, что против него заведено дело о госизмене и что его будут этапировать в Петербург 15 апреля. За день до этого отец просил передать ему чистые носки и белье, потому что не понимал, как будет работать система передач в Питере. Он готовился к этапу, просил разные вещи — я вам перешлю список, там тетрадь, конверты, чтобы писать, продукты. Неужели от человека, который просит передать носки и белье можно ожидать, что на следующий день он совершит самоубийство?

— И в письмах он никогда не намекал на возможность суицида?

— Нет, никогда, и, насколько мне известно, никому. Единственное, почему у меня возникла мысль о суициде —  это завещание. Есть еще один важный момент, который отмечают все, кто с отцом переписывался — это его стихи. Он увлекался стихами, это был его способ выговориться. Он каждому человеку, в каждом письме отправлял какой-нибудь стих. Так вот в стихах не было ничего про смерть. Для человека, который так много пишет, который очень экстравертный, которому очень важно общение — не оставить даже записки, не поделиться своей болью в стихах — это очень странно.

— А о чем он вообще писал из СИЗО?

— Отвечал на вопросы, рассказывал, как именно все это с ним произошло.

— Давайте тоже восстановим последовательность событий. Как его задержали?

— 17 октября он вез онкобольную женщину на погранпереход в Колотиловку, откуда ее должны были перевезти на территорию Украины. Он приехал туда поздно и оказался самым последним. И пока он ждал очереди, к нему подошли из «Ахмата» (чеченское спецподразделение в составе войск национальной гвардии России — Прим. «Первого отдела») и попросили телефон для проверки.

Потом они попросили его проехать с ними, по пути нашли в телефоне что-то, что им не понравилось, начали его пытать, стреляли ему под ноги, чтобы запугать, угрожали, что будут при нем насиловать жену. Отец в этот момент себя оговорил, сказал, что он какую-то информацию кому-то в Украину пересылал.

Так через два дня отец оказался у ФСБ. Я сам не очень понял, если честно, как именно «Ахмат» передал его спецслужбам, но знаю, что вот тогда, он в каком-то смысле пытался покончить жизнь самоубийством.

— Что вы имеете в виду?

— Когда его везли кадыровцы, он попытался выпрыгнуть из машины на скорости. Он даже сказал, что выбросился под проезжающий мимо грузовик, но грузовик его объехал. Впрочем, отцу было свойственно чуть-чуть преувеличивать степень своего геройства.

В любом случае, гематомы, которые все видели на теле отца на том знаменитом фото — это, возможно, следы избиения от «Ахмата», а возможно частично и следы от падения на трассе.

— Вернемся к ФСБ. 

— Да, фсбшники ему сказали, что «Ахмат» требует его наказать, потому что отец с ними себя как-то очень дерзко вел. А знаете, что именно он сделал кроме того, что выпрыгнул из машины? Сейчас расскажу.

Когда они привезли его к себе, то приковали папу к батарее и вышли из комнаты. А в комнате было разбросано оружие. И отец смог дотянуться ногой до гранаты. А когда боевики вошли обратно, пригрозил им, что если они не перестанут на ним издеваться, то он сейчас бросит себе гранату под ноги, ну и их, соответственно, зацепит.

Похоже, что та граната, которую ему потом приписали в дело (Демиденко заключили в СИЗО после обыска, во время которого у него дома якобы нашли гранату и два взрывателя. После этого против него было возбуждено уголовное дело по статье о незаконном хранении оружия — Прим. «Первого отдела») — это граната из комнаты «Ахмата», на которой были его отпечатки пальцев.

Но самое поразительное в этой истории другое. После того, как «Ахмат» передал отца в ФСБ, его не в тюрьму повезли, он остался ночевать у одного из чекистов дома. «Он мне даже свою одежду дал», — говорил отец. То есть папа думал, что установил с фсбшником доверительные отношения, рассчитывал убедить его, что он пострадавший, а не преступник, и попал под пытки.

Но фсбшник этот, как рассказывал отец, отвечал ему, что против «Ахмата» идти невозможно, что ФСБ может только подчиниться, что они обязаны выполнить то, что просят кадыровцы, «покрыть» их, иначе те не отстанут.

Они предложили отцу подписать протокол о том, что он отказался от прохождения осмотра на наркотическое опьянение. Они его посадят за это на 10 суток, и за это время выдумают что-то такое, чтобы «Ахмат» удовлетворился и отстал. Отцу говорили, что дело легкое, что дадут условное какое-то наказание, и через несколько месяцев отпустят.

— И что отец?

— В итоге фсбшники вместе с отцом выдумали дело о хранении оружия. Отец сказал, что это может быть похоже на правду, потому что он жил недалеко от военной части, и если бы он там нашел гранату, он бы действительно, вероятно, принес ее домой, чтобы позднее отдать. И так как эта история похожа на правду, он в ней сознается.

Так отец и сознался во всем, в чем его просили. ФСБ его действительно убедила, что если он этого не сделает, то «Ахмат» его в покое не оставит. А отца волновало даже не то, что его в покое не оставят, а то, что может произойти с его женой — из-за угроз. «Ахмата».  Отец подписал все бумаги и таким образом в деле появилась эта дурацкая несостыковка, что днем у него нашли дома оружие, а через несколько часов, ночью, его самого нашли в состоянии наркотического опьянения на другом конце Белгородской области.

И он вот сидел 10 дней за отказ от медосмотра. 10 дней истекли в ночь с 30 на 31 октября, и ровно тогда же ему вручили повестку —  явиться на допрос по делу о найденном оружии.

— И ваш отец решил уехать?

— Да, его убедили, что сейчас начнутся преследования всей семьи, что ему надо уехать подальше из Белгорода, может быть даже из страны. И он поехал в Москву на такси. Жена осталась у волонтеров.  А фсбшники, когда он не пришел на допрос в девять утра, бросились его искать. Нашли жену каким-то обманом, с ее телефона позвонили отцу и сказали, что если он не вернется, то ей от «Ахмата» не поздоровится.

То есть они все время как бы заявляли, что действуют в интересах отца, а «Ахмат» — это просто такая злая сила, на которую ФСБ не может повлиять. Отец испугался за жену и вернулся. Ну и, конечно, его сразу закрыли в СИЗО и не давали даже свиданий с родственниками.

Фото: Александр Демиденко с внуком

— А в СИЗО его не пытали? 

— В СИЗО все было максимально в рамках закона. Он писал даже, что пускай через месяц, но его перевели из одиночки в комнату с соседями, где были телевизоры, холодильник.

Это уже не «Ахмат». А побои от «Ахмата» никто не зафиксировал, конечно. Везде написали, что это «бытовая травма». В остальном условия были нормальными, насколько это возможно.

Но это то, что касается содержания. О нарушениях во время следствия, о «признании» я уже говорил. Кроме того, адвокат у него был по назначению. Есть такая процедура, что если у вас нет своего адвоката, вам адвокат назначается. И этот защитник явно не собирался его защищать. И первые протоколы, в которых отец признавался в чем-то, которые зафиксировало следствие, состоялись с тем адвокатом, который отец не сам себе выбрал, а которого ему выбрали.

— А почему близкие или лично вы не нашли ему сразу хорошего адвоката?

— Не знаю. В тот момент все были шокированы происходящим. И я наверное поступил неправильно. Я все пустил на самотек, думал, что все это как-то организует его жена. И не участвовал в этом до где-то 2-3 ноября.

И только тогда, поняв, что жена абсолютно запугана, не понимает, что делать совершенно не справляется с ситуацией, я постарался взять это дело на контроль. Еще же все боялись предавать эту историю публичности, потому что боялись и за отца, и за свои жизни.

— Как вам кажется, жене действительно угрожала расправа «Ахмата»?

— Не знаю, может быть это был блеф, но она рассказывала, что когда отец вернулся в Белгород, это выглядело буквально как обмен пленными. Он приехал на вокзал в Белгорода, а ее фсбшники проводили до поезда и посадили в поезд, чтобы она уехала из города.

И, как ей кажется, еще один фсбшник сопровождал ее до Тулы. Просто человек, похожий на военного, сел с ней рядом и сидел.

***

Фото: Олег Демиденко — сын Александра Демиденко

— Как давно вы уехали из России?

— Шесть лет назад.

— Задолго до войны.  

— Да. Уехать меня уговорил отец. После 2014 года он говорил мне, что ничего хорошего здесь не будет, что все идет вниз политически и экономически. Просто он много ездил по областям, собственно, от Тульской до Белгородской. Говорил, что видит, как люди нищают. Я согласился, что здесь нет перспектив. И уехал.

— А почему отец не уезжал? 

— Отец был предпринимателем, ему нравилось его дело. Он уехал в регион, в котором он хотел построить гостиницу и заниматься экотуризмом, фермерством. Он надеялся, что у него это получится, и радовался, что занимается сельским хозяйством. Что он, с одной стороны, далеко от людей, а с другой — он всегда сможет прожить натуральным хозяйством, даже если в России будет голод.

И он, конечно, нашел себя во время войны. Тут важно сказать про характер отца. Он был очень принципиальный, в чем-то идеалист, ему все время нужно было бороться за свои убеждения. Отцу нравилась эта борьба. Он человек склонный к этому, у него очень боевой характер.  И вот эта возможность помогать украинцам после начала войны — она его вдохновила. Отец еще в 2014 году ездил на Майдан, чтобы увидеть все происходящее своими глазами, он там был. У него есть друзья в Украине.

Почему еще, возможно, им заинтересовались фсбшники — потому что у него в телефоне было очень много контактов с украинскими номерами, потому что он помогал им уехать на Родину. Кроме того, он продолжал общаться со своими институтскими друзьями, которые уехали в Украину по распределению и там и остались жить.

— Ему кто-нибудь говорил, что то, чем он занимается — даже если мы говорим о простой помощи беженцам — это опасно?

— Отец жил в соответствии с правилом, что незачем жить, если не за что умирать. Он понимал все риски. Но, чтобы понять отца, надо знать его получше. Могу рассказать про него еще две истории.

На автовокзал в Белгороде, куда приезжали беженцы с оккупированных территорий, он ездил в желтой футболке и в синих шортах. То есть он прямо специально злил и провоцировал окружающих — например таксистов, которые очень хорошо на этом всем зарабатывали, а он мало того, что бесплатно помогал — возил беженцев на большом «Соболе», который ему оставили украинцы, — так еще и в цветах их флага.  Однажды они избили его, он после этого опубликовал свою фотографию. То есть, с одной стороны было жалко его, а с другой, понятно, что он гордился, что пострадал за идею. Он хотел быть героем и вся эта ситуация помогала ему так себя чувствовать.

Вторая похожая ситуация произошла, когда мне было 16 лет. Мы с ним отдыхали на пляже и увидели, как компания каких-то «блатных» решила заехать к воде на своей БМВ вместо того, чтобы оставить машину на парковке. Я по глупости сказал, что надо им как-то объяснить, что нельзя так делать. Отец, услышав это, встал и пошел им это объяснять. Они, к счастью, сильно избивать его не стали, они же отдыхать приехали, просто схватили, на землю повалили, пару раз ударили кулаком, и прогнали нас с пляжа.

Фото: Александр Демиденко с сыном Олегом и внуком

Но суть в том, что отец всегда не боялся вступать в потенциально конфликтные ситуации, и он презирал людей, которые в таких ситуациях молчат. Его любимая фраза относительно поведения наших сограждан: «рабская психология». Он все время говорил, что у всех вокруг рабская психология, он даже с лучшим другом из-за этого поссорился.

— У него были друзья в Украине?

— Да, учитывая, что он сам из Белгорода, часть наших родственников живут в Украине, и львиная часть друзей отца в советские времена получили распределение в Украину и граждане Украины. И отец продолжал с ними переписываться.

— Вы помните, как ваша семья встретила войну? Первый звонок 24 февраля, первое сообщение? 

— Я бы не хотел отвечать за всех родственников, но могу сказать, что часть из них встретила войну с одобрением.

А его сестра, которая живет в Харькове, до начала войны очень уважала Путина, считала его правильным президентом, сильным правителем, который должен быть. Ей не нравились все украинское и она изменила свое мнение, только когда начался обстрел города 24 февраля.

У нас был чат в WhatsApp, в котором тут же началась какая-то переписка между ними, между отцом с другими родственниками. Из России люди писали этой сестре в Харьков, что все правильно происходит, а она не спорила с любимыми сестрами, потому что не хотела с ними ссориться.  Просто просила перестать обсуждать эту тему, находясь под обстрелом. А я вот с ними спорил сильно и в какой-то момент просто вышел из общесемейного чата.

Что вы собираетесь делать теперь? Вы хотите расследовать его гибель?

— Да, мне бы хотелось понять все эти обстоятельства, мне много чего кажется мутным. Я не очень понимаю, в чем конкретно его обвиняли, что у него нашли.

Отец говорил, что под пытками записал признание в госизмене. Но так ли это? Никто этого признания не видел, мы его не получили. Я хочу продолжать, чтобы хотя бы сам увидеть материалы дела. Мне кажется, что в этом есть и продолжение дела отца, это лучший способ почтить его память (незадолго до публикации этого интервью семья Демиденко все-таки решила не продолжать дело — Прим. «Первого отдела»). 

Ему бы хотелось, чтобы его история произвела впечатление на людей, ну так давайте ее расскажем. Давайте расскажем историю про то, как можно жить, всегда оставаясь неравнодушным. Не только в вопросах войны или политики. Он же очень любил эту Алексеевку в Белгородской области. Действительно, очень красивый райцентр был в моем детстве. Я там провел все детство. И все мое детство мы на лодке плавали по реке, и отец собирал, когда мы плавали, выкинутые алкоголиками в воду бутылки, собирал их по реке и доставал, чтобы почистить реку в родном городе.

Потом он точно также благоустраивал Обнинск, вокруг дома деревья сажал. Изначально там был пустырь, а он сделал так, что стало красиво. За свою жизнь отец наверно сотни деревьев посадил в разных местах — причем именно там, где были пустыри — вот об этом я хочу рассказать. О том, как человек приходит к политике, откуда это все берется. А берется это все из неравнодушия.

Я вспоминаю песню группы «Несчастный случай», «Бэтмен». Там есть строчка: «Мужик, ты что, самый умный? Что тебе больше всех надо?». Вот отец считал, что ему больше всех надо.