«Как же они не поймут, что мы любим свою страну». История украинки Юлии Ковешниковой, которую похитили из оккупированного Мелитополя и осудили на 13 лет

В цитатах из писем сохранена авторская орфография. 

«Сегодня-завтра все закончится». Почему Юлия Ковешникова не уехала из Мелитополя

46-летняя Юлия Ковешникова — жена украинского военного. Он добровольно вступил в ВСУ в 2014 году. Отпуск проводил дома в Мелитополе Запорожской области, остальное время был на службе. Долгое время Юлия работала на литейном заводе контролером плавильно-заливочного участка. В 2018 году супруг уговорил ее уволиться из-за травмы руки, которую она получила 24 года назад на производстве. Юлия занялась домохозяйством и творчеством — делала мягкие карикатурные фигурки людей.

Фото: семейный архив Ковешниковых

После полномасштабного вторжения родственники Ковешниковой уехали в более безопасный регион Украины, но Юлия осталась в оккупированном городе и стала заниматься поиском украинских военных, пропавших без вести.

«Моя доня выехала из города с малышом в первые дни, как только русские зашли в город. В то время она еще не знала, что беременна. Второго сыночка рожала в бомбоубежище. В городе я осталась одна. Настояла, чтоб все мои выехали: мама, младшая сестра со своей семьей. Я выехать не могла», — писала Юлия Ковешникова волонтерам.

По словам Анастасии, дочери Юлии, ее мама была уверена, что «сегодня-завтра все закончится» и город вернется к мирной жизни, поэтому уезжать отказалась. Кроме того у Ковешниковой жили две собаки и попугай, к которым она относилась как к детям: «Юля не уезжала из-за собак и попугайчика, а также потому, что верила в скорейшую деоккупацию Мелитополя. Я вам честно скажу: я побоялась спросить, что случилось с животными. Решила, что они могли погибнуть в запертой квартире, и поэтому не задала вопрос», — рассказала Ольга, которая помогает Ковешниковой в заключении.

Фото: соцсети Юлии Ковешниковой

8 апреля 2023 года Анастасия получила сообщение от мамы: «Как вернусь — созвонимся». После этого связь с ней пропала. Ни на звонки, ни на сообщения она не отвечала. Знакомые семьи несколько раз приходили к ней домой, но дверь была заперта, окно открыто, а свет не горел даже ночью.

Публикация новостей о пропаже в интернете и визиты в комендатуру тоже не помогли — российские военные отвечали, что никакой информации о Ковешниковой у них нет. При этом массовые задержания и похищения местных жителей, несогласных с оккупацией, начались в марте 2022 года. По информации «Важных историй», это связано с тем, что российские спецслужбы не сразу смогли открыть в городе комендатуры и пыточные.

Голод, приговор и многочисленные этапы

Анастасия сразу поняла, что мама попала в плен. Родственники считают, что Ковешникова стала жертвой доноса знакомых — на закрытой странице в фейсбуке она активно высказывалась в поддержку Украины, критиковала вторжение и не скрывала, что ее муж служит в ВСУ.

12 месяцев родственники ничего не знали ни о случившемся, ни о местонахождении Юлии. 4 апреля 2024 года Анастасия получила письмо от знакомой, которая писала, что Ковешникова находится в СИЗО Мариуполя в качестве обвиняемой в «шпионаже». Позже Юлия расскажет волонтерам, что ее морили голодом, жаждой и долгое время держали в темноте: «Я не знаю, как выжила за те восемь месяцев. Они изменили меня очень сильно, как по здоровью, так и внешне. Первый раз увидев себя в зеркало, просто испугалась».

Отрывок из письма Юлии Ковешниковой

11 июня 2024 года в телеграм-канале «Прокуратура Республики Крым» появилась новость о приговоре — Юлию осудили на 13 лет колонии общего режима. По версии следствия и суда, «Ковешникова собирала и передавала своему сожителю, проходящему службу в вооруженных силах Украины, сведения о местонахождении личного состава, техники и вооружения подразделений Временного управления МВД России в Запорожской области».

Из письма Юлии Ковешниковой: «Запросили 18 лет, дали 13, в конце спросили: “Вы все еще любите своего мужа?”. Да, я его люблю и буду любить, он защищает свою страну, стоит на своей земле и не зашел на чужую территорию. Нас всех судят, как военных, дают такие срока… Мы знаем, что мы обменный фонд и нас обменяют. Их цель и дальше нас мучать, но как же они не поймут, что мы любим свою страну и ее не предадим».

В этот же день Анастасии написала защитница украинки Оксаны Федоровой — сокамерницы Ковешниковой. Так Анастасия узнала, что ее мама находится в СИЗО Симферополя и смогла с ней связаться. В первом письме Ковешникова просила отправить посылку с необходимыми вещами и говорила об обмене: «Она умоляла чтобы ее скорее обменяли, потому что была очень истощена. Над ней издевались, держали в темноте, морили голодом и пытали. В 2000 году маме сделали операцию на левой руке (она левша), теперь она часто болит. Также она писала, что после ямы у нее участились головные боли, начались провалы в памяти и панические атаки, болит сердце и желудок, потому что ее морили голодом. С женщины 54 размера она превратилась в женщину, которая носит 42 размер, и он для нее великоват. Ее очень истощили многочисленные переезды».

Отрывок из письма Юлии Ковешниковой

Переездов, действительно, было много. Сначала Ковешникова была в «Изоляторе временного содержания» Мелитополя. В одном из писем она говорит о том, что плохо видит: «Когда пишу, все плывет». Она успела взять очки из дома, но пользоваться ими не могла: «Поверх мешка они были не нужны».

Из Мелитополя Ковешникову увезли сначала в Мариуполь, а позже в Симферополь. В августе 2024 года, спустя два месяца после вынесения приговора, Юлию снова отправили на этап. Остановки были в СИЗО Краснодара, Волгограда, Саратова и Сызрани. Сейчас Юлия находится в ИК-15 Самары. Там содержат Полину Евтушенко, Алину Лушавину и других политзаключенных женщин.

«То, что они делали с хлопцами, мы слышали по крикам»

В некоторых учреждениях условия содержания были пыточными. Так, по словам Ковешниковой, в Мелитополе ее держали в яме. «Это буквально вырытая в земле яма, в которой очень холодно, сыро и неудобно. Когда идет дождь, она наполняется водой, которая долгое время не уходит», — рассказывает Анастасия. Охраняли территорию ИВС чеченцы и осетины, с которыми первые дни Ковешникова говорила на суржике (Смесь русского и украинского языков, — Прим. «Первого отдела»): «Потом меня начали отучать. От людей в масках за каждое свое родное слово я получала по голове. Был прикол, когда в сентябре того года зашли “вагнера” на охрану, нам дали пять гимнов: Россия, ЛНР, ДНР, Советский Союз и, внимание, новый гимн Украины, написанный вашей страной. Это все нам сказали выучить. Будут спрашивать. Я это все не могла запомнить, мой мозг отказывался».

Спустя месяц охрана сменилась на других наемников ЧВК «Вагнер». «Главный», писала Юлия в письмах, заставлял пленных читать гимны, стоя на коленях, а мужчин стали пытать: «То, что они делали с хлопцами, мы слышали по крикам. Всем охранникам было запрещено с нами разговаривать. Те, кто нас жалел, были убраны с этого объекта».

Гимны заставляли учить и в СИЗО Мариуполя — его заключенные зачитывали вслух сразу после подъема и перед отбоем. Правда, пишет Юлия, в СИЗО Крыма сотрудники не разрешили оставить все листочки с текстами гимнов, которые российские военные выдали «на яме». В изоляторе не поверили, что «новый» гимн Украины выдали военные РФ, и сообщили, что в СИЗО запрещено все, что связано с родной страной пленных.

Знакомство с похищенными украинками и быт в крымском СИЗО

Сокамерницей Ковешниковой в Мариуполе была Ксения из Мелитополя, получившая 14 лет колонии и один год ограничения свободы за «госизмену». Ее фамилию Ковешникова не называет, но, судя по описанию деталей преследования, речь идет о неизвестной женщине, новости о приговоре которой появились в пропагандистских изданиях 7 июня 2024 года. По словам Ковешниковой, на свободе у Ксении осталось четыре ребенка. Во время оккупации ей пришлось получить российское гражданство, поэтому ее судили по ст. 275 УК «Госизмена» (по ст. 275 УК можно возбудить дело только против гражданина России, по ст. 276 УК о «шпионаже» — только против иностранца, — Прим. «Первого отдела»).

«Когда меня подняли с “ямы” в ИВС, я попала в камеру к Ксюше. Она откармливала меня, мы катались с ней вместе по этапу, в Мариуполе попали в одну камеру. Приехали сюда [В СИЗО Крыма] и добились, чтоб нас соединили. У нее статья 275, так как ей пришлось взять русский паспорт ради деток. В оккупации их не примут в школу, а ходить туда заставляют. Если дети не ходят, их могут забрать. Также без паспорта РФ нельзя обратиться к врачу. Она очень винит себя в том, что его сделала. Я ей кажу: ты и так долго продержалась, больше года, была в “ждуны Мелитополя”. Це такой чат, где публикуют информацию о людях, которые ждут Украину (деоккупацию и возврат города под контроль Украины, — Прим. «Первого отдела»). Приговор у нас с ней был в один день. Ей запросили 19 лет, дали 14».

Вторая соседка — Оксана Федорова из Херсона, которую, по словам Ковешниковой, задержали в 2022 году и осудили на 10,5 лет колонии за «шпионаж». Новость о задержании тезки Федоровой по делу о «шпионаже» появилась в апреле 2023 года. О том, где она находилась до этого, неизвестно.

В одном из СИЗО Юлия сидела вместе с Оксаной Гладких, которую тоже вывезли из Запорожской области и осудили на 14 лет за «госизмену». С Гладких у Юлии сложились теплые отношения. Во время прощания, когда их переводили в разные СИЗО, они плакали.

Фото: Оксана Гладких в суде / телеграм-канал «Прокуратура Республики Крым»

Из СИЗО Крыма Ковешникова писала, что все ее дни похожи один на другой:

• подъем в 6:00;
• кофе с сигаретой («Если есть. У нас с Ксю это как ритуал»);
• завтрак: «Иногда берем молочные макароны, молоко сливаем, добавляем сгущенку и кушаем». От каши Юлия отказывается — из-за нее болит живот, поэтому «лучше не есть, чем мучаться от боли»;
• «После этого ждем “тетю на каблуках” — вдруг принесет нам какие-то бумаги об этапировании. Потом пересчет»;
• По субботам днем заключенных водили в душ, в остальные дни после пересчета приносили обед. По будням — гороховый суп, по воскресеньям — пресную гречку;
• «Раньше каждый ужин брали жареную рыбу, сейчас уже и ее есть не можем. Играем с Ксю в нарды, ей родные передали, и она их везде возит за собой».

Камера в крымском СИЗО, по словам Ковешниковой, представляла из себя подвал с крысами, в котором есть кран с водой и унитаз.

«Мои нервы сдали полностью. Боюсь, что я не дотяну до обмена»

Сейчас Юлия Ковешникова находится в ИК-15 Самары. Там холодно, поэтому заключенная просит волонтеров передать термобелье и носки — те, что были у Юлии с собой, забрали по приезде в ИК. 14 октября сотрудники колонии отказались принимать у волонтеров одежду, пластиковую посуду, влажные салфетки. Получилось передать только еду: «У меня из вещей остались только трусы и два лифа (которые дышат из последних сил)», — написала Ковешникова волонтерам.

Отрывок из письма Юлии Ковешниковой

На холод в камерах жалуется и другая узница ИК-15 Алина Лушавина, которая позиционирует себя как «политик, блогер и правозащитник» и находится в заключении за пост в своих соцсетях. Она сообщила, что в колонии нет отопления, врачей, лекарства не передают, а сотрудники общаются с заключенными «по-хамски».

В сентябре на отсутствие медпомощи в ИК-15 пожаловалась Полина Евтушенко, которой грозит 22,5 года колонии за частный разговор о мобилизации и посты о войне. По словам политзаключенной, она подозревает у себя пневмонию, но начальница медсанчасти уже месяц не может принять ее, а ФСИН игнорирует жалобы адвоката Евтушенко.

Раньше Ковешникова писала волонтерам, что обязательно дождется обмена, даже если он случится только после окончания войны. Сейчас сил не осталось.

«Мои нервы сдали полностью. Боюсь, что я не дотяну до обмена. Я пытаюсь взять себя в руки, но чувствую, лучше бы меня вернули в “яму” или расстреляли еще в первые дни, после того, как вывели из дома. <…> Ты смотришь на себя и понимаешь, что из тебя сделали преступника, а ты просто любишь страну, в которой родился и жил до 24 февраля 2022 года».

Юлия Ковешникова поддерживает российских политзаключенных и надеется, что в ближайшие годы они окажутся на свободе: «Мы знаем, что те, кто у вас против войны, оказываются за решеткой с очень большими сроками. Мои им пожелания: пусть держатся, не опускают руки, мы за них очень переживаем и, как только у вас сменится власть, их всех отпустят и оправдают. Возможно, кого-то захочет забрать-обменять Украина, я надеюсь, что Трепову моя страна захочет обменять. И если я выберусь отсюда в ближайшее время, я обязательно буду за нее просить».

О своем преследовании Юлия Ковешникова просит рассказывать как можно больше: «Чем больше об этом говорить, тем лучше. Это мой шанс выбраться отсюда и я не хочу его упускать».

Адрес для писем и открыток: 443047, Самарская область, г. Самара, ул. Утевская д. 18А, ИК-15, ПФРСИ, Ковешникова Юлия Александровна, 02.09.1978 г.р. В колонии работает сервис для отправки писем онлайн Zonatelecom.