Как ФСБ доказывало попытку массового отравления солдат на сборе, когда не было ни солдат, ни отравления, ни сбора

Прежняя жизнь

Меня зовут Дмитрий Селезнев, мне 43 года. Я никогда не был судим, не состоял ни в каких политических организациях, не имел связей со спецслужбами каких-либо стран.

По профессии я — мастер-строитель. Много изучал иностранные языки, так как люблю путешествовать. Занимался экономикой и биржевыми инвестициями, увлекался философией и религиоведением, а еще шахматной теорией — состоял в Федерации шахмат Алтайского края.

Не злоупотребляю, без вредных привычек, репутация как по месту жительства, так и по месту работы — отличная. Холост, есть несовершеннолетняя дочь, трудовая занятость — постоянная, с хорошим доходом. Есть дом, материальной нужды не испытывал.

А теперь о том, как я потерял эту жизнь.

Опасное любопытство

После начала СВО, вечерами я часто мониторил соцсети и телеграм-каналы. Изучал политическую обстановку, связанную с санкциями, происходящее на фронте, мнения пользователей из России, Украины, Беларуси и других стран СНГ. Много смотрел видео.

Мне часто попадались ссылки на на телеграм-каналы и форумы с уникальным контентом — видео и прочими материалами, которых не было на российских интернет-ресурсах. Но войти в эти сообщества российским пользователям было нельзя. У администраторов были свои критерии для предоставления доступа. Когда я в личных сообщениях спрашивал, как можно посмотреть все эти каналы, то чаще всего получал отказы, а также оскорбления с занесением в черные списки пользователей.

Чтобы обхитрить своих собеседников, я старался копировать язык и идеи зарубежных пользователей, поддерживая их в антироссийских темах.

Подчеркну: это происходило только в личных сообщениях, на форумах я ничего не писал, в открытых дискуссиях не участвовал.

И тем не менее, мое любопытство и азарт, связанный с тем, чтобы попасть в закрытые сообщества, не оставляли меня. Осенью 2022 года я работал на строительном участке нового кафе. 5 октября к нам из администрации района привезли старую полевую кухню — сказали, что в городе будут проводиться гражданские учения спасателей и их надо покормить. Организаторы учений не понимали, как эта кухня работает, и попросили нас помочь.

Так как все сотрудники кафе знали, что я служил армии, то именно меня и попросили этим заняться. Я действительно понимал устройство полевой кухни и правила эксплуатации. В общем, я согласился.

Фейк, с которого все началось

У меня возникла мысль снять минутный фейковый ролик. Я записал видео, в котором сказал, что 6 октября в моем городе будут проходить военные учения с участием солдат и мобилизованных.

Я сказал, что собираюсь добавить в их пищу боевой яд и таким образом обезвредить всю армию, так что никто из них «не поедет на СВО».

Я нашел в каптерке старый пустой шприц, налил туда жидкую карамель и выплеснул ее под камеру в отдельный резервуар с водой объемом 30 литров. Отдельно отмечу: эта вода, конечно же, не предназначалась для употребления, так как сама по себе имела всякие щелочные осадки, о чем было написано в техническом паспорте полевой кухни.

Я снял этот минутный ролик и продолжил заниматься подготовкой полевой кухни. На следующее утро, загрузив алюминиевые емкости кашей и чаем я прицепил полевую кухню к автомобилю УАЗ и выдвинулся к зданию телецентра. Прибыв на место, установил кухню, разогрел еду и стал ждать спасателей. На часах было 10 утра.

После учений ко мне подошли спасатели — человек 30 — я их накормил, меня поблагодарили за организацию и мы разошлись.

Фейковый видеоролик я отправил администраторам закрытых телеграм-каналов, в которые хотел попасть, предупредив, чтобы они его ни в коем случае не выкладывали в открытый доступ. Они восхитились моим планом и приняли меня за своего. Я прошел регистрацию в закрытые сообщества и получил доступ ко всему, что меня интересовало.

Я слушал и смотрел частные конференции между россиянами, украинцами и беларусами. Я узнал, что многие в России хотят вступить в нацбаты Украины, десятки людей интересовались, как сдаться в плен ВСУ по горячей линии и так далее.

Ровно полтора месяца я провел в этих закрытых телеграм-каналах, а потом меня неожиданно заблокировали. Я спросил о причине, мне ответили, что у меня есть «косяк» перед украинскими пользователями соцсетей и вообще я не тот, за кого себя выдаю. Я не стал разбираться, так как к тому моменту мое любопытство было полностью удовлетворено. Продолжать было неинтересно.

Арест

Через девять месяцев ко мне на работу приехали сотрудники ФСБ, предъявили мне обвинения в попытке госизмены, посягательстве на конституционный строй РФ, экстремизме, покушении на теракт и связях с СБУ.

Мне показалось, что это съемки какого-то кинофильма. Я давно забыл о мероприятии ГО и ЧС, забыл про телеграм-каналы и свои переписки с их администраторами. Фейковое видео я давно удалил.

Но ФСБ обо всем это напомнили. После ареста оперативники повезли меня домой. Они хотели найти какие-нибудь вещдоки, так как действительно считали меня завербованным, но кроме научной литературы, биржевых сводок и афиш на предстоящие концерты филармонии в квартире ничего не было. У меня изъяли телефон и планшет, но и на них не было ничего интересного — я не вел блогов, не имел никаких веб-страниц, связей с какими-либо структурами, не получал ни от кого заданий и сам ничего никому не предлагал. В общем, был максимально далек от всего, в чем меня обвиняли.

Мне сказали, что два месяца, пока идет следствие, я проведу в СИЗО.

Тогда я думал, что мы быстро разберемся с этим недоразумением и скоро я окажусь на свободе.

Я не знал, что чекисты уже выписали мне срок, который я в итоге и получил.

Следствие и доказательства

Следствие длилось 11 месяцев. Из материалов уголовного дела я узнал, что организаторы мероприятия по ГО и ЧС честно указали в протоколе, что не собирались привлекать военнослужащих к учениям. Это было гражданское мероприятие для спасателей. Также они заявили, что вода в цистерне, куда я выдавил шприц карамели, была технической и пить ее никто не собирался.

Результат запросов в Минобороны тоже разочаровал ФСБ — военные подтвердили, что любые военно-тактические огневые учения проводятся за чертой города, для этого есть специальные охраняемые полигоны, а обычным гражданам, таким как я, вход на них воспрещен. Генштаб не подтвердил информацию о каких-либо покушениях на военнослужащих или отравлениях на учениях.

В общем, по всем показаниям, видео, которое я записал было безобидным фейком, а информация о военных учениях — чистая выдумка. Запрос чекистов управление контрразведки подтвердил, что я нигде и никем не был завербован, мне не поступало заданий от заграничных спецслужб, не было и попыток связаться со мной, завербовать или поручить какое-то задание.

Чекистам пришлось отменить версию о моих связях с СБУ.

Затем сотрудники ФСБ провели экспертизу технической воды. Этот этап следствия был самым абсурдным. Смеялся даже мой адвокат. На фейковом видео я сказал, что яд в шприце обезвредит как минимум 70 человек. Техническая экспертиза показала, что для того, чтобы причинить вред здоровью одному человеку надо выпить 20-25 литров такой воды — в техническом резервуаре, напомню, помещалось всего 30.

Следствие инкриминировало мне добавление в воду средства для отравы насекомых, потому что на шприце из видео была потертая наклейка «Форссайт-геля». При этом никаких пестицидов и самого этого геля в воде экспертиза, конечно же, не нашла.

Когда следствие не получило нужного результата, оно пошло на хитрость. Из протокола я узнал, что на территории кафе был найден вещдок — сам шприц, который я выбросил его в мусорное ведро за ненадобностью. Но мусор из этого кафе вывозится раз в неделю. Учения проходили в октябре. Сотрудники ФСБ нашли шприц в апреле. То есть по их версии получается, что вещдок провалялся там больше полугода под дождями, морозами, снегами и талыми водами. При этом директор кафе заявил, что на территории кафе мусор не может находиться больше трех часов. Также на шприце, естественно, не нашли моих отпечатков пальцев, а оборудование показало, что содержимое шприца неизвестно.

Это был очередной провал чекистов.

За все 11 месяцев следствия не было собрано никаких доказательств моего преступления, ничего что бы подтверждало злой умысел и состав преступления.

На мой вопрос, почему в течение девяти месяцев вы не пригласили меня для дачи показаний, чтобы я мог объяснить, что произошло, мне сказали, что у оперативников ФСБ заканчивалось время оперативного мероприятия. Короче говоря, кроме фейкового видео у них ничего не было, но они все равно решили меня арестовать, а дальше — доказывай свою невиновности в суде.

В какой-то момент, так как дело совсем не складывалось, следователь спросил меня: «Вы упираться будете, или как?», намекая на то, чтобы я подписался под весь абсурд, который мне инкриминировали. Я ответил: «Вы хотя бы предъявите обвинение по каждому пункту, чтобы у меня было понимание, за что вы меня арестовали и готовитесь судить по особо тяжким статьям». Мне ответили: «Ты еще не понял? Тебя привезли сюда не из-за особо тяжкой статьи, а из-за твоих шуток, когда в стране идет война».

Суд

Следователь сказал мне: «Вот дадут 20 лет, будешь знать».

Но я, конечно, в эти 20 лет не верил и рассчитывал на суде доказать свою невиновность и сфабрикованность дела. Гниль и мерзость следственной системы я уже ощутил, но еще большее удивление испытал в Военном суде.

Суд прошел монотонно, никаких доказательств моей вины представлено не было, я со своей стороны разложил как на блюдце все недочеты следствия, все грубые процессуальные нарушения уголовного дела. Тем не менее судья в приговоре зачитал все, что выдумало следствие. Прокурор запросил 20 лет — судья дал 20 лет. Как в ФСБ написали, так судьи и сыграли. Как говорится, просто бизнес, ничего личного.

Представьте, что молоковоз приехал раздавать молоко, а водителя обвинили в том, что помимо цистерны с молоком у него в машине есть бензобак с бензином и люди могут из оттуда напиться и отправиться. Можно ли предъявить водителю покушение на теракт? Нет, конечно. Но моя ситуация — такая же.

Если следствие считает меня преступником, как оно объясняет, почему я действительно не раздобыл яд и не добавил его в источник питания? Никак не объясняет.

Почему в уголовном деле нет ни слова про спасателей, которые якобы должны были стать пострадавшими? Потому что тогда бы им пришлось брать показания со спасателей — а это лишняя работа. Кроме того, все спасатели бы сказали: никаких претензий к Дмитрию не имеем, каша и чай были вкусными, жалоб и замечаний нет, техническую воду мы пить не собирались. Поэтому следствие и вписало в дело несуществующих военных.

Есть много свидетелей тому, что я и сам ел эту кашу и пил этот чай — если бы я отравил воду или еду, стал бы я это делать?

Сейчас мне очевидно, что за мной и следили девять месяцев, но так ничего и не выследили.

Следствие отказалось от комплексной токсикологической экспертизы технической воды, которая бы показала, какой «вред» эта вода могла причинить. Отказ следствия понятен: они знали, что никаких ядов или пестицидов в ней не было.

Меня обвинили по двум тяжким статьям: покушении на теракт (ч. 3 ст. 30, ст. 205 УК РФ) и покушение на госизмену (ч. 3 ст. 30, ст. 275 УК РФ). Но при чем тут вообще госизмена? Напомню, что чекисты не нашли никаких фактов моей причастности к зарубежным спецслужбам или каких-либо переписок. Это подтвердила даже контрразведка.

В чем же, по мнению следствия, заключалась моя помощь иностранному государству?

В итоге мне, как и обещали, дали мне 20 лет — 16 лет строгого режима в колонии и четыре — тюрьмы.

Эпилог

Если вы дочитали мою историю до конца, и вам интересно пообщаться лично — напишите мне письмо. Мои интересы: маркетинг и менеджмент, рынки и биржи, финансы и экономика, шахматы, Израиль и все об Израиле, философия иудаизма и вообще религиоведение, наука и техника. Еще я увлекаюсь ретро-эстрадой — от Вилли Токарева до Вячеслава Добрынина, от Луи Армстронга до Элвиса — и классической музыкой: Моцарт, Бах, Бетховен, Вивальди, Гайдн.

Также я знаю, что есть практика новостных рассылок от волонтеров для заключенных по политическим мотивам. Если вы или кто-то из ваших знакомых этим занимается и мог бы прислать мне распечатки — буду очень благодарен.

Меня зовут Дмитрий Селезнев, это моя история.

Адрес для писем: 663180, Красноярский край, г. Енисейск, ул. Декабристов, д.11, ФКУТ-2, Селезневу Дмитрию Борисовичу, 1981 г. р.