«Иноагентские» хроники #1

Кто был объявлен «иноагентом» на этой неделе

Виталий Егоров

Популяризатор космонавтики (псевдоним Zelenyikot), автор YouTube-канала со 100 тысячами подписчиков.

В конце ноября 2025 года Егоров сообщил об аварии, произошедшей во время запуска космического корабля «Союз МС-28» на космодроме Байконур. В результате ЧП Россия впервые с 1961 года временно лишилась возможности запускать людей в космос. Сообщение Егорова цитировали независимые российские и зарубежные СМИ.

Комментарий Виталия Егорова:

«Данное сообщение сделано лицом, входящим в реестр лиц, вертевших на хую Министерство юстиции Российской Федерации».

Михаил Гуревич

Журналист и медиаменеджер, соратник журналиста и блогера Антона Носика, один из лидеров «раннего Рунета», бывший вице-президент РБК.

Гуревич создал одно из первых российских интернет-СМИ — «Утро.ru», а также портал Fishki.net. Сейчас он живет в Израиле, активно ведет собственные медийные проекты — в том числе телеграм-канал и подкасты — и публично выступает против войны в Украине.

Доржо Дугаров

Бурятский правозащитник, общественный и политический активист, советник по международным отношениям «Лиги свободных наций», лидер движения «Эрхэ» — бурятского национального движения.

Дугаров выступает за права бурятского народа и других коренных народов России, за их самоопределение и деколонизацию внутри современной Российской Федерации. Он последовательно критикует политику центральных российских властей в отношении коренных народов.

Александр Коровайный

Оппозиционный политик из Краснодарского края.

В 2017–2021 годах был депутатом Ейского районного совета. В 2021 году баллотировался в Государственную думу, однако его регистрацию аннулировали из-за взаимодействия со штабами Алексея Навального, признанными «экстремистскими».

В 2023 году Коровайный покинул Россию из-за угрозы уголовного преследования

Счетчик «Первого отдела»

По состоянию на 14 декабря 2025 года в «реестре иностранных агентов» Минюста — 1125 позиций.

Из них 706 — физические лица, то есть живые люди. Остальные записи — это организации, СМИ и различные объединения.

Главный спор об «иноагентах»

9 декабря Владимир Путин провел очередное заседание президентского Совета по правам человека. Вероятно, оно осталось бы незамеченным, если бы в финале заседания не взял слово режиссер Александр Сокуров.

По информации «Коммерсанта», изначально Сокуров не планировал выступать, однако в итоге говорил почти 15 минут. Он заявил, что в российских вузах сокращается число бюджетных мест из-за квот для детей участников «СВО», рассказал о цензуре в кино и литературе и отдельно поднял вопрос об «иноагентском законодательстве».

«Первый отдел» публикует расшифровку этого фрагмента — а также ответ Владимира Путина на него.

Сокуров:

Каждую неделю мы с тревогой смотрим за тем, кто опять является «иностранным агентом».

Ужасающие эти определения, ужасающие – мои соотечественники, которые вдруг являются «иностранными агентами».

Я понимаю, что есть такая политическая категория. Ну так просто назвали, как-то обозначили сумму каких-то претензий к человеку, и все: и пошло, и поехало дальше, дальше – судьба. И непонятно, что дальше делать с этим. На мой взгляд, это неправильное решение, это решение, которое унижает человека, гражданина, не дает возможности ему развиваться и дальше существовать. Это просто для меня абсолютно очевидно.

Мне Ирина Антоновна Шостакович как-то рассказывала ситуацию, которую, видимо, она наблюдала. Как-то вечером во дворе увидели Арама Ильича Хачатуряна, нашего великого, выдающегося советского композитора, который сидел со стопкой нот, с опущенной головой и чуть ли не со слезами на глазах. «Арам Ильич, что произошло? Что с Вами?» – спрашивают. Он показывает эти свои ноты и говорит: «Что бы я написал, если бы меня не остановили!» Сколько судеб обрушилось, потому что они свои замыслы не смогли реализовать, свою душу не смогли излить.

Путин:

Я знаю Вашу позицию по поводу этого закона об «иностранных агентах», но не мы придумали, это еще в США было сделано в 40-е годы прошлого века.

Не мы же придумали, там нарушение этого закона грозит тюремным заключением, у нас же нет такого.

У нас, собственно, одно самое главное – покажите источники финансирования. Ну что же здесь такого страшного? Мне кажется, особенно ничего здесь страшного нет. Хотя мы много раз обращались к этой теме. Тоже никто с ума сходить не должен, это совершенно очевидно. Здесь Вы тоже правы, не нужно этим «мечом» размахивать налево и направо, все должно быть очень взвешенно, аккуратно и без всяких нарушений.

Владимир Путин вновь ссылается на американский «закон об иноагентах» — и вновь делает это некорректно. Напоминаем, в чем принципиальная разница между законом США и тем, что действует в России.

Американский Закон о регистрации иностранных агентов (FARA) был принят в 1938 году — как инструмент борьбы с нацистским влиянием. Он никогда не распространялся на физических лиц, которые публично высказываются в поддержку тех или иных идей, даже если при этом получают деньги из-за границы. Тем более — на организации, критикующие власть.

FARA — это закон об иностранном лоббизме. Политическая деятельность в нем определяется строго и узко: это прямое взаимодействие с должностными лицами США от имени иностранного клиента по вопросам изменения законодательства, реализации государственных программ или назначения людей на государственные должности.

Это принципиально отличается от российского закона, где под «политической деятельностью» долгое время понималось практически что угодно — любая публичная или общественная активность. А сегодня даже это формальное требование фактически исчезло.

Кто фигурирует в «иноагентском» реестре США

— коммерческие структуры, СМИ и иные представительства иностранных государств и международных организаций;

— рекламные и лоббистские агентства, которые открыто декларируют, что занимаются продвижением интересов зарубежного принципала.

Иными словами, иностранцы, лоббисты и рекламщики.

Американских СМИ или организаций гражданского общества США — работающих в сфере прав человека, демократии, верховенства права или социальной помощи, — в этом реестре нет, даже если они получают иностранное финансирование.

Российский же реестр устроен иначе. Он заполнен отечественными НКО и СМИ, причем отобранными по политическому принципу. Провластные организации, формально подпадающие под критерии «иноагента», в этот список никогда не попадали.

Законопроект недели

Комиссия Государственной думы по иностранному вмешательству под руководством Василия Пискарева подготовила проект федерального закона, который фактически вводит «гражданскую смерть» для уехавших оппонентов режима.

Документ радикально ограничивает в правах россиян, признанных виновными по политически мотивированным уголовным и административным статьям и находящихся за пределами России. В том числе — тех, кого привлекли к ответственности по так называемым «иноагентским» статьям, например:

— ч. 42 ст. 19.5 КоАП РФ — невыполнение предписаний, предусмотренных законодательством об «иностранных агентах» (одна из ключевых норм давления на противников войны);

— ст. 19.34 КоАП РФ — нарушение требований, предъявляемых к «иностранным агентам».

По оценке юристов «Первого отдела», по своей сути это законопроект о лишении гражданства. Формально депутаты пока не предлагают изымать у фигурантов политических дел паспорта, однако речь идет о лишении целого набора ключевых гражданских прав.

Подробный разбор документа — по ссылке.

Подарок от «иноагента»

Кинокритика, публициста Зинаиду Пронченко внесли в реестр иноагентов 26 сентября 2025 года. Сейчас, с помощью юристов «Первого отдела» она оспаривает этот статус в суде.

Специально для читателей «Первого отдела» Пронченко рассказывает о пяти своих любимых процедуралах — фильмах о юристах и судебных процессах.

«Вердикт» (1982), реж. Сидни Люмет

Через 25 лет после релиза «12 разгневанных мужчин», объявленного сразу золотым стандартом процедурала, Сидни Люмет возвращается к жанру судебной драмы, чтобы вновь разобраться как вершится в Америке правосудие, чьи интересы оно защищает. Сценарий, написанный Дэвидом Маметом к тому моменту уже успел попутешествовать по студиям, а взявшийся продюсировать «Вердикт» Ричард Занук перебрал всех тогдашних звезд – от Роберта Редфорда до Фрэнка Синатры – пытаясь найти идеального исполнителя на роль Фрэнка Гэлвина в итоге заслуженно доставшуюся Полу Ньюмену.

В основе «Вердикта» одноименный автобиографический роман знаменитого бостонского адвоката Барри Рида, специализировавшегося на врачебных ошибках. «Вердикт» — история спивающегося юриста, уволенного из всех коллегий за строптивый нрав, превратившегося от безысходности в так называемого «преследователя скорых» (ambulance-chaser), он вынужден раздавать свои визитки на похоронах абсолютным незнакомцам, полагая что за смертью последуют раздоры скорбящих. Ньюмен блистательно играет человека, чья жизнь разрушена до основания.

Именно по этой причине драма семьи Деборы Энн Кей, молодой девушки из-за халатности врачей впавшей в кому во время родов, заставляет его очнуться от алкогольного забытья и отказать могущественным адвокатам католической больницы в сделке с жалкой компенсацией. Да, Дебору уже не спасти, да и сам Гэлвин вряд ли вернется в профессию, бросит окончательно пить, восстанет из мертвых. В «Вердикте», однако, важно другое. Если никого не спасти, если невозможно исправить содеянное, если все и вся умрут, последней должна исчезнуть с лица земли надежда — что в зале суда даже у самых незащищенных есть шанс на защиту. Если не там, то где?

Ведь Бога во вселенной Люмета не существует. Помимо правозащитного пафоса «Вердикт» поражает экзистенциальным надрывом — это кино об уставших от хронического несовершенства мира людях, фильм снятый умышленно в осенних тонах, будто на последнем дыхании, в общем-то, без хэппиэнда. Гэлвин добьется успеха, победит в суде, но не снимет трубку в финале, не примирится с той, что его предала, ни с теми, кто его окружает, ни, разумеется, с самим собой.

«Майкл Клейтон» (2007), реж. Тони Гилрой

В 2007 сценарист «Адвоката дьявола» и франшизы о Джейсоне Борне Тони Гилрой дебютирует в качестве режиссера с «Майклом Клейтоном», историей нью-йоркского решалы, которому в солидной юридической фирме доверяют урегулирование разных внештатных ситуаций, в том числе касающихся и старших партнеров — например, Артура Эденса (Том Уилкинсон), внезапно раздевшегося догола на слушании по делу химического концерна U-North, чьи интересы он уже шесть лет защищает.

Клейтон спешит на помощь Эденсу, очевидно не справившемуся со стрессом, усугубившим давнишнюю депрессию и выясняет, что причиной кризиса стала совсем не усталость или непринятые таблетки, а неоспоримое доказательство преступлений U-North, обнаруженное Эденсом в архиве.

«Майкл Клейтон» — нестандартный образчик жанра, по сути мы не видим ни одного судебного заседания, не слышим ни одной пламенной речи, разве что проклятия разочаровавшегося в профессии юриста, вынужденного на закате жизни признать, что все эти годы он лоббировал интересы зла, поскольку, как выражается начальство, именно зло оплачивает счета за аренду офиса. Главную роль в картине исполнил Джордж Клуни, его персонаж с самого начала удивляет, как будто бы, полным отсутствием таланта, собственно, решать вопросы.

Клейтон – игрок, просадивший все до копейки, а теперь вынужденный выплачивать не только свои долги, но и брата-наркомана, обанкротившего семейный ресторан. Клейтон – в разводе и с трудом находит время, чтобы позаботиться о сыне. В разговорах с работодателем Клейтон тоже максимально неубедителен, уступая позиции раз за разом. Убедителен этот герой становится лишь в тот момент, когда над человеческим же ничтожеством берет верх человеческая жестокость, блестяще воплощенная на экране парой антагонистов — Сидни Поллаком, привычно играющим пожилого, умудренного предательствами всех и вся циником и, конечно, Тильдой Суинтон, трусливой убийцей, получившей за эту роль «Оскар».

«Погребение» (2023), реж. Маргарет Беттс

Впервые показанный на фестивале в Торонто в сентябре прошлого года, фильм «Погребение» основан на материале известного американского журналиста Джонатана Харра для «Нью-Йоркер» 1999 года. Он повествует о реальном судебном процессе, случившемся в 1995 в штате Миссисипи.

Главный герой Джеремайя Джозеф О. Киф (Томми Ли Джонс), владелец нескольких похоронных бюро, вынужден по финансовым причинам продать долю в бизнесе мэйджору похоронной индустрии из Канады, компании Loewen, однако, подписав договор, покупатель не торопится исполнять обязательства, поскольку намерен О. Кифа обанкротить.

Как и в «Вердикте» отправным драматургическим моментом становится отказ истца пойти на досудебное соглашение и принять от Loewen компенсацию, ибо на кону не только деньги, но и принципы. «Погребение» балансирует между черной комедией и социальной драмой, красноречиво разоблачая похоронный бизнес в США, участники которого зачастую ведут себя, как мафиози. Безусловно лидирующая партия в «Погребении» у Джейми Фокса, играющего Уильяма И. Гэри, первого афроамериканца, открывшего юридическую фирму в 1974 году и превратившегося с тех пор в звезду национального масштаба, передвигающуюся по стране, от процесса к процессу, на личном боинге под названием «Крылья правосудия».

Любопытным аспектом этой битвы Давида и Голиафа, оспаривающими друг у друга лавры Харона, является расовая составляющая. Интересы Loewen также представляет чернокожий адвокат, вернее адвокатесса. Собственно, и Гэри нанят Джеремайей не без умысла, хотя специализируется совсем не на контрактном праве, а на делах о телесных повреждениях. Но в штате Миссисипи суд присяжных почти всегда состоит из представителей цветного населения, к тому же социально незащищенных. Соревнования по инклюзивности, поданные в комическом ключе, очевидно перекликаются с другим хитом сезона «Американским фикшеном», номинированным на «Оскар», побеждает же в них именно сильнейший, а не наименее привилегированный.

«Мое преступление» (2023), реж. Франсуа Озон

«Мое преступление» — последняя картина крайне плодовитого Франсуа Озона, успевшего за двадцать лет попробовать свои силы во всех существующих жанрах. Это второй за прошлый год процедурал, прокатившийся во Франции с успехом, хотя судебная драма — совершенно не галльский вид спорта. Вместе с победившей в Каннах и теперь соревнующейся за «Оскар» «Анатомией падения» Жюстин Трие, «Мое преступление» составляют своеобразный даблфичер.

Озон, любитель попутешествовать по эпохам и стилям, решил отправиться в тридцатые годы двадцатого века и экранизировать популярную пьесу корифеев бульварного театра Жоржа Бера и Луи Вернея. В центре сюжета две молодые эмансипе – Полин и Мадлен, тщетно мечтающие сделать карьеру на интересующих их поприщах. Мадлен стремится блистать на подмостках Комеди Франсез, Полин – в зале суда.

Увы, миром правит злостный патриархат, поэтому на очередном прослушивании Мадлен естественно домогается знаменитый продюсер, Полин в свою очередь отказывают в каждой юридической фирме Парижа, не представляя, как из девушки может получиться что-то кроме жены или профурсетки. В итоге подругам приходит в голову гениальная идея – присвоить себе чужое преступление, чтобы затем выдать его за вынужденную самозащиту и таким образом попасть на первые полосы газет. Мадлен будет красноречиво раскаиваться, а Полин будет красноречиво убеждать, что жертва не в морге, а на скамье подсудимых. Разумеется, «Мое преступление» лишь притворяется судебной драмой, Озон отважился покуситься на святая святых нашей эпохи – борьбу женщин за свои права – и смело высмеивает из сцены в сцену дискурсивные клише феминисток, разоблачивших с 2017 года тысячи мизогинов, причем большей частью не в суде, а в постах на фейсбуке. «Мое преступление» выглядит, как приговор современности, все больше смахивающей на площадной театр – кто прав, кто виноват определяют по продолжительности оваций.

«Правосудие для всех» (1979), реж. Норман Джуисон

Больше всего известный широкой публике по апологии гламура «Афере Томаса Крауна» Норман Джуисон в 1979 году снял «Правосудие для всех» — один из самых безнадежных и мрачных процедуралов, в котором вопреки названию правосудие обходит своим вниманием каждого страждущего.

Этот нервный фильм, местами сбивающийся на откровенную истерику, в первую очередь, конечно, является бенефисом Аль Пачино, играющего молодого и не утратившего веры в судебную систему адвоката Артура Киркленда, которому трагически не везет на слушаниях. Из-за происков возненавидевшего его судьи Флеминга – двое без вины виноватых подзащитных оказываются за решеткой, где один совершает самоубийство, а второй от отчаяния берет в заложники сокамерников. По прихоти судьбы, что слепа, как и Фемида, Киркленду выпадает несчастье представлять интересы Флеминга, внезапно обвиненного в изнасиловании. Раздираемый противоречиями – между профессиональной этикой и общечеловеческой моралью – Киркленд стремительно погружается в безумие.

«Правосудие для всех» – картина типичная для своего времени, декады, запечатленной в кинематографе, словно одна сплошная паническая атака – после захлебнувшихся революций шестидесятых, мир предстал взгляду зрителя, как попойка циничных прагматиков, смахнувших со стола последние крошки гуманизма. Аль Пачино ассистирует бессменный участник процедуралов этой эпохи – Джек Уорден, прославившийся у Люмета в «12 разгневанных мужчинах», как присяжный под номером 7. А также ментор Пачино – Ли Страсберг. Десять лет спустя Металлика в память о шедевре Джуисона назовет свой альбом «Правосудие для всех».

***

«ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ» ПОМОГАЕТ ЛЮДЯМ, КОТОРЫХ ПРЕСЛЕДУЕТ ГОСУДАРСТВО

Мы обеспечиваем бесплатную юридическую и гуманитарную помощь, информационную поддержку. Помогаем сохранить жизнь, здоровье и человеческое достоинство.

ВЫ ТОЖЕ МОЖЕТЕ ПОМОЧЬ — ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ НУЖДАЮТСЯ В НАШЕЙ ПОДДЕРЖКЕ👇

ПОМОЧЬ СЕЙЧАС!