«Я уже сам решил, что будет лучше, если меня посадят». Интервью с трактористом и «госизменником» Иваном Фокиным

— Как вы себя чувствуете?

— Своим письмом вы пробудили во мне чувство веры в человека. Чувствую себя в порядке.

— Вы работали трактористом. Не совсем обычная специальность для молодого человека. Почему вы выбрали именно эту профессию?

— Профессию тракториста я, по большому счёту, выбрал случайно, так как на момент поступления в Ракитянский агротехнический техникум выбор был небольшой. Я очень доволен своей профессией. Ни разу не пожалел. С удовольствием выполнял свою работу.

Работал на тракторах и комбайнах разных моделей. Мне приходилось пахать, культивировать, сеять, заниматься уборкой урожая, дисковать, косить. Ремонтировать технику и агрегаты, поддерживать их в рабочем состоянии. Общего стажа — лет 8.

Единственный минус, который я заметил, это недобросовестное отношение к такому труду трудящихся.

Зарплата была от 35 до 50 тысяч. В редком случае было 60-70 тысяч. Последние 6 лет — с марта 2018 — работал в Никольском (село Белгородской области, — Прим. «Первого отдела»). Первое время жил на территории мастерской. В ноябре 2021 переехал в Дубовое (посёлок в Белгородской области, — Прим. «Первого отдела»), Ягодная улица. Снимал комнату в общежитии. Добавлю, что после ареста хозяйка комнаты мои личные вещи маме не передала. Что с ними сделала, неизвестно.

— Каким был ваш последний день на свободе?

— День ареста 27.06.2023 был рабочим. Занимался подготовкой комбайна к уборке. Думал о своём отце, в начале июня его положили в больницу — обнаружились проблемы с лёгкими. Очень переживал по этому поводу. В этот же день позвонила мама, попросила деньги на лекарства. Своих денег на счету не было, я перевёл с кредитного счёта. Влезать в долги мне никогда не нравилось. Отсутствие своей собственной семьи тоже угнетало.

Именно в этот день я не выдержал. В конце рабочего дня выпил водки с коллегами, быстро и сильно опьянел. Водку пил редко, напился до беспамятства. Коллега помог добраться до Дубового на своей машине. Как вышел на остановке и оказался возле дома номер три не помню (вероятно, Иван имеет в виду многоквартирный дом, который находился по соседству от его общежития, — Прим. «Первого отдела»).

Пришёл в себя возле подъезда. Ошибочно полагал, что стою на лестничной клетке, вход в общий коридор. Так как ключи забыл на работе, стал стучать, рассчитывая на то, что мне откроют изнутри. Дверь открыли, сказали, что это не общежитие — вызовут полицию. Для меня прошли секунды, прежде чем я сориентировался.

Подошёл сотрудник, проводил к машине и помог сесть в неё. Мой телефон был у другого гражданина в руках. Он спросил пароль, я назвал. Рассматривая содержимое телефона, спросил — «Любишь собчаку?». Ответил, люблю. «Куришь?». Ответил, курю. [Сотрудник] обозначил, что видит подписки в ютубе на украинских блогеров, подписку в телеграме на Легион «Свобода России». Тут я и понял, что дела плохи.

Меня повезли на медосвидетельствование, после поехали в ИВС. 28.06.23 мне был назначен арест 7 суток, по ст. 20.21 КоАП РФ («Появление в общественных местах в состоянии опьянения», — Прим. «Первого отдела»).

Спустя время меня допрашивали сотрудники. Объявили, что в 2020 году я привлекался по административной статье и мне назначался штраф в две тысячи. Фактически за то, что я стоял с плакатом в одиночном пикете с лозунгами против изменения Конституции. О том, что был суд, я не знал.

Потом я оказался в другом кабинете наедине с другим сотрудником, где был подвергнут пыткам. В отношении меня применялась грубая физическая сила и электрошок. Мне угрожали, припомнили то, что я был в одиночном пикете. Я сознался в том, что был среди митингующих, был с ними на площади.

Эти граждане решили, что у меня было больше, чем один патрон и граната Ф-1 со взрывателем. За меня решили, что я собрал сумку и хотел идти через границу. Я уже сам решил, что будет лучше, если меня посадят. Точку зрения изменил третьего августа, когда на свидание со мной приехала мама. После этой встречи я стал говорить правду, отрицать навязанное (СМИ сообщали, что во время пыток Иван Фокин признал вину, — Прим. «Первого отдела»).

«Он сидел, его били. Он мне говорит: “Мама, прости, я слабый у тебя, я подписал, всё, что они требовали”. А я ему говорю: “Если бы меня били, я бы сама, наверное, подписала”. На свидании он мне сказал, что до сих пор не чувствует ногу. В изоляторе от избиений ему было плохо, даже медика вызывали. Гранату он сказал, что подкинули: мешок на голову, намочили чем-то руки и дали подержать что-то», — Татьяна, мама Ивана Фокина.

— Как вы относитесь к своему обвинению?

— К своему обвинению отношусь негативно. Обвиняют меня по:

• ст. 222.1 ч.1 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение взрывчатых веществ или взрывных устройств», — прим. «Первого отдела»)
• ст. 231 ч.2 п. «в» («Незаконное культивирование растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры», — Прим. «Первого отдела»)
• ст. 222 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов», — Прим. «Первого отдела»)
• ст. 228 ч.1 (Наркотическая статья, — Прим. «Первого отдела»)
• ст. 30 ч.1 ст. 275 (приготовление к госизмене, — Прим. «Первого отдела»)
• ст. 30 ч.1 ст. 205.5 ч.2. (приготовление к участию в деятельности террористической организации, — Прим. «Первого отдела»)

Из всего этого списка я признаю только ст. 228 ч.1 и ст. 231 ч.2 п. «в». Наличие одного патрона калибра 7,62 нашёл и подобрал. Комментарии писал, сообщения писал. Из любопытства сбрасывал себе анкету (возможно, речь идёт об анкете для вступления в Легион «Свобода России», — Прим. «Первого отдела»). Диалогов ни с кем не было, идти никуда не собирался.

Своих недостатков не отрицаю, не хватило воли их исправить в себе, а может и не хотел. Не было рядом той самой, для которой хотел бы стараться. Своими поступками опасности для общества не представлял.

— Какие условия в вашем СИЗО? Как складывается общение с сокамерниками, если они есть?

— Условия в СИЗО-3 нормальные. С воли поддерживают родители. Раз в месяц присылают посылку, один-два раза в месяц пишут письма. Камера рассчитана на два человека, есть сосед. Шиповской Кирилл Иванович, 11.11.1989. Общение с ним дружеское, доверительное. Обвиняется по п. «а», ч.3 ст. 222 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов», — Прим. «Первого отдела»), ч.3 ст. 30 — п. «а» ч.2 ст. 281 УК (Покушение на диверсию, — Прим. «Первого отдела»). Говорит, что ему хотят добавить ст. 205 («Террористический акт», — Прим. «Первого отдела») и ст. 275 «Госизмена» с которыми не согласен. Работал энергетиком и теплотехником на ЖБК-1. Переживает за родителей и за отсутствие возможности до 2025 года закрыть ипотеку, так как требуется личное присутствие.

В СИЗО, кроме обычного распорядка, читаю книги, играем с сокамерником в шахматы, морской бой, решаем кроссворды. Во время прогулки в прогулочном дворике стараюсь бегать. Также здесь играет обычное радио.

Последние пять месяцев тренируюсь писать левой рукой. Это письмо пишу и переписываю с черновика левой рукой. Почерк пока не очень красивый. Текст получается сжатый, места занимает меньше.

— Слышны ли вам звуки обстрелов?

— Бывает звуки обстрелов слышны очень хорошо, над головой. В эти моменты я за себя не боюсь. Страшно за тех, кто под них попадает. особенно за гражданских, за детей, девушек, женщин и пенсионеров. Чувствую на себе груз вины перед этой категорией граждан за то, что происходит.

Елена Скворцова